Ее внутренние мускулы были напряжены, словно натянутые струны, и Гвенна, жаждавшая продолжения, слегка приподнялась и задела его бедро.

— Я не могу…

Анджело пристально посмотрел на нее.

— Перестань изображать из себя жертву. Скажи мне правду.

В его взгляде не было ни капли нежности, и от предчувствия физической боли у нее на глаза навернулись слезы.

— Хорошо! — воскликнула она, презирая себя за то, что сдается. — Я хочу тебя!

Но ощущение собственной жалкости прошло сразу же, как только он снова прикоснулся к ней. Содрогнувшись, она застонала и прильнула к нему. Сейчас ей хотелось лишь одного, чтобы он продолжил демонстрировать ей свое мастерство.

Когда возбуждение начало превращаться в неописуемую пытку, Анджело лег поверх нее, и Гвенна почувствовала, как его твердая плоть прижимается к трепещущей складке между ее бедер. Взволнованная переполнявшими ее эмоциями, Гвенна напряглась.

— Расслабься, — сказал ей Анджело.

Девушка лежала не шелохнувшись, ее глаза были закрыты. Когда он нежно поцеловал ее, она подняла ресницы и наградила его ослепительной улыбкой. Немного приподнявшись, он взял подушку и просунул под ее бедра.

— Все будет хорошо, — пообещал Анджело.

Но, начав погружаться в нее, он натолкнулся на сопротивление. Из ее горла вырвался испуганный стон. Он немедленно остановился, извинился и выругался на итальянском.

Гвенна укоризненно посмотрела на него. Почему-то его растерянный вид придал ей уверенности в себе.

Он встретился с ней взглядом.

— Ты очень напряжена. Может, попробуем в другой позе…

— Нет… сделай это прямо сейчас! — неистово произнесла она.

Анджело был искусным любовником, но, когда он медленно приник в глубь ее женского естества и устранил последний барьер, на ее глаза навернулись слезы. Тогда он остановился, позволив ей привыкнуть к новому ощущению.

— Прости, что сделал тебе больно.

В ответ на это Гвенна выгнулась под ним, и это сказало ему больше, чем любые слова. Улыбнувшись ей, он снова задвигался, и она подхватила его ритм. Когда напряжение достигло своего апогея, она издала восторженный стон и почувствовала такое облегчение, словно душа отделилась от тела.

Затем Анджело поцеловал ее, и она снова напряглась. Удовольствие прошло, и на смену ему пришло чувство стыда. Ей хотелось плакать. Как могла она позволить себе опуститься до такого? Куда подевалась её гордость? Гвенна попыталась прогнать неприятные мысли, но в этот момент Анджело надел ей на запястье часы.

— Что ты делаешь? — нерешительно произнесла она, не шевелясь под ним.

— Дарю тебе подарок, дорогая, — лениво протянул Анджело.

Ее брови взметнулись вверх.

— Подарок?

Она подняла руку и в замешательстве посмотрела на золотые часы с бриллиантами от известного, дизайнера. Они напомнили ей о других его подарках, и ею овладело чувство отвращения. Она отчаянно пыталась сиять часы, но замочек не поддавался.

— Нет, спасибо, они мне не нужны. Послушай, как это снимается?

Опершись на руку, Анджело посмотрел на нее сонными глазами.

— Я хочу, чтобы ты их носила.

— Зачем? — (Ее возмущение глубоко уязвило его.) — Чтобы продемонстрировать мне, какой ты добрый и щедрый? Или хочешь унизить меня, заплатив мне таким способом за то, чем я только что с тобой занималась? Да, я вынуждена жить в роскошном особняке и носить дорогую одежду, которую ты купил, но… — Гвенна остановилась, чтобы перевести дыхание.

— Но что? — спросил Анджело, удивленный тем, что его великодушие было расценено как оскорбление.

— Я отказываюсь носить драгоценности, подаренные тобой.

Оскорбленный ее поведением, Анджело наконец скатился с нее.

— Будешь, если я так захочу. Считай это частью той роли, которую ты согласилась играть по собственному желанию.

Неужели он хотел, чтобы она так низко опустилась? Ее охватило отвращение.

— Значит, по-твоему, это равносильно проституции?

Анджело нахмурился.

— Я не пользуюсь услугами женщин легкого поведения, — грубо бросил он.

Внезапно гнев, отчаяние и обида, которые она все это время сдерживала, вырвались наружу.

— Черт побери, ты мне даже не нравишься! Ты отобрал у меня мой дом, мой сад, мою работу и затащил меня в город, где я чувствую себя совсем чужой. Ты даже забрал у меня Пиглета. — воскликнула Гвенна, вскакивая с постели. Быстро добежав до ванной, она закрыла дверь на щеколду.

Услышав ее рыдания, Анджело поднялся с постели и, весь кипя от гнева, надел трусы. Пусть поплачет. Она перевозбудилась. Обычно он избегал плачущих женщин. Ты мне даже не нравишься!

— Гвенна… — Сам того не осознавая, Анджело подошел к двери ванной и постучал в нее. — Открой.

Глубоко вдохнув, Гвенна включила краны с водой, чтобы не слышать его. Мерзкий донжуанишка! Сперва обольщает сладкими речами, а затем превращается в грубое, бесцеремонное животное. Как только она могла согласиться стать любовницей такого человека! Анджело снова постучал в дверь.

— Я хочу убедиться, что с тобой все в порядке. Прямо сейчас.

Не обращая на него внимания, Гвенна легла в теплую ванну. Внизу живота по-прежнему пульсировала боль, и она начала лихорадочно мыться. Слезы катились по ее щекам, и она смахивала их рукой. Почему она плачет? Она ведь никогда не плакала!

Безуспешно подергав за ручку, Анджело быстро оделся и стукнул по двери ногой, отчего она распахнулась, громко ударив о стену.

Гвенна сидела в ванне. Ее заплаканные синие глаза были огромными от страха, мокрые светлые волосы облепили ее грудь и плечи.

— Прости, если напугал тебя, но тебе следовало открыть дверь, — спокойно произнес Анджело. — Я волновался.

Дрожа всем телом, Гвенна испуганно уставилась на него. Он вышиб дверь. Она не могла поверить, что он это сделал. У нее перехватило дыхание, и она отвернулась.

Анджело присел на корточки радом с ванной.

— Посмотри на меня.

— Тебе обязательно так меня пугать? — пролепетала Гвенна, притянув колени к подбородку. Обнаженная, она чувствовала себя загнанной в угол.

— Я изо всех сил стараюсь не делать этого! — бросил в ответ Анджело. — Перестань дрожать. Тебе не нужно меня бояться.

Гвенна опустила голову.

— Я никогда не причиню тебе вреда.

Она никак на это не отреагировала, и Анджело охватило разочарование. Она не слушала его. У него часто создавалось такое впечатление, что она была где-то далеко, в своем маленьком мирке, и ему это не нравилось.

— Я хочу знать, почему ты так на меня разозлилась из-за часов.

Гвенна плотно сжала губы.

— Мой отец всегда делал такие подарки моей матери.

Его черные брови взметнулись вверх.

— Ну и что? Он ведь был ее мужем.

Подняв голову, Гвенна удивилась, уставившись в глаза цвета осенней листвы. Ее сердце учащенно забилось. Анджело был опасным мужчиной с невероятно красивыми глазами. Ею овладело отвращение к самой себе. Что с ней такое творится?

— Гвенна, — хрипло произнес Анджело. — Я думал, женщины любят говорить о себе. Что с тобой?

— Мой отец не был женат на моей матери, — произнесла она безжизненным голосом.

Анджело нахмурился.

— Я не понимаю.

Гвенна покраснела.

— У моего отца была продолжительная связь с моей матерью. Он тогда жил со своей первой женой.

— Я не знал, что твой отец был женат дважды.

— Откуда тебе было знать? — Необходимость говорить с ним о таких болезненных вещах приводила Гвенну в ужас. — Когда моя мать забеременела, она думала, что он бросит свою бездетную жену, но он не сделал этого. Иногда мы месяцами не видели его, а затем он внезапно появлялся с дорогими подарками. Моя мать любила такие вещи, а я не люблю.

— Но твой отец, должно быть, воспитал тебя… дал тебе свое имя, — сухо заметил Анджело.

— Мама умерла, когда мне было восемь лет, и отец удочерил меня и взял к себе. Его первой жене это не понравилось, и она подала на развод.

— Я понятия не имел. — Анджело был раздосадован тем, что люди, собиравшие досье на Дональда Гамильтона, упустили столь важные детали. Его глубоко потрясло, что мать Гвенны оказалась одной из обманутых жертв этого мерзавца. Все же, напомнил он себе, Гвенна была его плотью и кровью.